Рисование живой головы

Переходя к изучению рисунка с живой головы, обратим внимание главным образом на те особенности, которые отличают его  от ри­сунка с гипсовой головы. Гипсовая   модель — прекрасный   объект  для  учебного  рисования:  она  позволяет, особенно в начальной стадии обучения, яснее понять сущность формы головы и служит переходным этапом к более сложному упражнению — рисованию с живой модели.

    Рисуя живую голову, придерживайтесь той же последовательности в работе, тех же закономерностей, что и при рисовании гипсовой головы: вначале на листе бумаги изображение компонуется, затем определяется наклон (движение) головы, пропорции, про­слеживается конструктивная связь отдельных частей и деталей. Все формы строятся по законам перспективы, форма моделируется тоном, светотенью.

    Придерживаясь этих общих обязательных положений, рисующий должен вместе с тем учитывать те особенности, которые свойственны живой натуре и которых нет в гипсовом слепке. Живая голова имеет много отклонений от классических пропорций, ей свойственно изменение выражения лица, она имеет разный цветовой покров, различные по характеру и цвету волосы.

    Наклон  живой  головы  может  измениться в процессе работы с натуры по сравне­нию с начальным положением. В таком случае рисующий живую голову должен придерживаться уже установленного движения модели и искать логическую связь частей, наблюдая их в натуре именно в этом движении. В силу этого живая натура заставляет строже преследовать цель осознанного, обобщенного рисования и не дает возможно­сти «срисовывать по частям».

    В результате «срисовывания по частям» и неумения найти логическую связь в их построении неопытному рисовальщику приходится каждый раз следовать за теми изменениями в движении, которые происходят в положении натуры. Из-за этого получается сбитое, неверное построение.

    Другая особенность рисования с живой головы, по сравнению с гипсовой, кроется в тональной моделировке формы.

    Гипс — однородный по своей окраске материал; разница в силе тона светлых и темных мест зависит только от того, как освещена та или другая плоскость формы. В рисунке с живой натуры моделировка тоном усложняется тем, что позирующая модель имеет различную окраску лица, волос, глаз, костюма и прочего. Так, например, красноватые оттенки будут более темными, нежели желтоватые оттенки при одной и той же силе освещения.

Различная окрашенность поверхностей формы иногда поглощает видимость самой формы, затрудняет ее усвоение, приводит рисующего к тому, что вместо четкой формы он видит пятно. Чтобы избежать этого плоскостного восприятия объема, необходимо придерживаться следующего правила: если рисуешь в фас, посмотри на модель с близкого расстояния в три четверти, затем в профиль, потом в ракурсе,— словом, изучи го­лову настолько, чтобы выступила ее объемность, казавшаяся издали неопределенным пятном, чтобы ясно «читалась» лепка формы.

    Весьма важную роль в данном случае сыграют анатомические познания рисующего. Рисуя с гипсовых слепков, учащийся опирается на уже продуманную скульпто­ром конструктивную связь форм. В рисунке же с живого человека вызывается необхо­димость подкрепить свою работу анатомическими знаниями. В рисовании с живой мо­дели появляются новые условия еще и потому, что перед рисующим находится не го­товое художественное произведение, отлитое в гипсе, не готовый образ в своей неиз­менности, который, конечно, надо понять и почувствовать, а живой человек, который может менять позу, выражение лица. Живая модель дает более широкий простор для зрительного воображения рисующего, для поисков средств раскрытия характера.

    Молодой художник должен наблюдать всюду и всегда. Сумма его наблюдений должна пополняться безостановочно. Необходимо видеть иотличать в натуре главное от случайного и острее выражать это главное, выявлять в рисунке характер, отбирать и подчеркивать то, что особенно выразительно и характерно для данной модели.

    Длительный рисунок полезно начинать с набросочного изображения, памятуя о том, что и тот и другой вид рисунка одинаково нуждается в активном отношении, в правильном глазомере, в чувстве пластической формы. Между тем, у начинаю­щих рисовальщиков иногда вырабатывается ничем не обоснованный подход к наброску и к длительному рисунку: в то время как один и тот же рисовальщик, делая набросок, максимально напрягает свое внимание, быстро соразмеряет на глаз и обобщенно на­носит пропорции, движение и основную прокладку тоном, создавая этим живую основу для дальнейшего уточнения и отработки рисунка,— этот же рисовальщик, начиная ра­боту над длительным рисунком, сразу же прибегает к промерам, пускает в ход отвес. Этими механическими приемами рисовальщик тут же выключает свою активность, жи­вое восприятие натуры, ее характера. И тогда рисунок, как правило, получается вя­лым, разобщенным и часто из-за этого ошибочным в пропорциях, или в построении, или в тональном решении, а иногда сразу грешит всеми этими недостатками.

Отсутствие характерных особенностей в рисунке сказывается часто и тогда, когда в моделировке тоном вырабатывается штамп на все случаи. Так, переходя от гипса к работе над живой натурой, рисующий трактует последнюю под гипс, не замечая тонального многообразия окраски лица, волос, глаз, костюма и прочего.

    Подобное несоответствие можно привести и в отношении трактовки самой формы, а именно: желая блеснуть анатомическими познаниями (которые, конечно, нужны), рисующий превращает молодое лицо с округленными плавными очертаниями форм в нагромождение узловатых мышц, с резкой их моделировкой в тоне. А иногда и наоборот: старческое лицо, изрытое морщинами, с крупными угловатыми планами, с ясно обозначенной костной основой головы и выпуклостью мышечного покрова трактуется в сгла­женной, прилизанной манере, чаше всего заученной или заимствованной у плохих рисовальщиков. Как самоцель манера приводит к отрицательным результатам.

    Освоение различных рисовальных материалов (свинцовый карандаш, уголь, итальянский карандаш, перо, кисть, соус, сангина) позволит рисовальщику выбрать именно тот материал, который наиболее подходит к выражению характерных данных модели. Тем самым техника рисунка будет надежным спутником в художественном творчестве, а не превратится в манерничание, в отвлеченный шаблон.

    Особых приемов потребует передача различных фактур: например, при изображении пушистых волос или меха вполне пригодна растирка тоном. Для этого надо пред­варительно затонировать рисунок средним по силе полутоном, затем выбрать резинкой более светлые места и усилить более темные, смягчив в той или иной степени гра­ницы этих тональностей — переломы от света к тени. И, наоборот, при изображении густых прядей волос и тяжелых складок тканей следует обозначить более или менее четко переходы от крупных членений к мелким, внося штриховую прокладку.

    Не усвоив правила — рисуя деталь, помни о большой форме,— неопытный рисовальщик часто начинает вырисовывать отдельные волоски или беспорядочно водит карандашом, что приводит к бесформенной штриховке, которая сбивает рисунок, мешает и обобщению и выявлению характерных деталей.

    Упомянутые выше приемы изображения различных фактур, конечно, не могут служить рецептами для всех случаев, которые могут встретиться в практической работе над рисунком, тем не менее они могут заострить внимание рисующего на необходимо­сти выявления тех или иных материальных свойств и качеств изображаемого.

    Попытаемся проанализировать процесс работы над рисунком с натуры по этапам.

Прежде чем приступить к рисунку живой головы, необходимо внимательно присмотреться к позирующей модели, выбрать точку наблюдения, с которой рисующий может выразительней ее охарактеризовать. Не заострив свое внимание на характерных сторо­нах модели в начале работы над рисунком, бывает очень трудно увидеть их потом.

    Один и тот же человек, повернутый к вам, положим, в фас, более ясно выявит типичные черты своей внешно­сти, нежели когда он повернется в профиль, или в три четверти, или будет виден в ракурсе.

    Наряду с выбором точки зрения на модель, большую роль в подчеркивании характерных особенностей натуры играет освещение. Резкий скользящий свет во многих слу­чаях будет способствовать выявлению тревожного, или приподнято-веселого, или сердитого выражения лица. И наоборот — спокойное, мечтательное выражение лица скорее подчеркивается мягким, рассеянным светом.

    Приведем пример зрительного изменения характера лица, зависящее от перемены поворота головы и освеще­ния: предположим, вы видите перед собой широкое, пол­ное, добродушное лицо мужчины средних лет, с лукавой улыбкой, с прищуренными глазами; рот, брови, надбров­ные дуги и складки на лбу слегка асимметричны. Таким для вас сложился характерный облик человека при пово­роте в фас, на прямом свету. Но вот этот человек повер­нулся к вам в профиль, свет беспокойно скользнул по лицу, и у вас уже исчезает ясность первого впечатления, воз­никшего, когда вы эту модель рассматривали в фас. Асим­метрия рта, бровей, их мимика уже «не участвует» в рас­сказе — не выражают добродушного лукавства. Все в этом лице сделалось для вас невыразительным, неинтересным.

    И легко себе представить, какая потеря постигла бы образы классических произведений, если бы их создатели попытались «заключить» свои персонажи в другую, невы­годную световую среду, показали их в других, маловыра­зительных поворотах, поставив их в другие, маловырази­тельные позы.

    ДЛИТЕЛЬНЫЙ   РИСУНОК И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ЕГО РАЗВИТИЯ

    Первая  стадия   работы

    Объектом работы над очередным длительным ри­сунком пусть послужит нам натура, которую можно охарактеризовать перед началом работы так: молодой мужчина с энергичным лицом, повернутым к нам в три четверти; нижняя часть головы более тяжелая и широкая, нежели верхняя; глаза посажены в ясно обозначенные глазные впадины, рельефно выступают надбровные бугры, резкая складка между бровями подчеркивает напряженность выражения лица; подбородок тяжелый; ясно обозначается анатомическое строение; тонально доми­нируют черные зрачки глаз, брови и во­лосы. Модель освещена сбоку.

Стремясь выразить характерный об­лик этого человека, мы вынуждены композиционно расположить голову на листе бумаги таким образом, чтобы она была несколько смещена от центра вправо (чтобы взгляд при повороте головы в три четверти встречал больше простора) и не­сколько вверх (данный ракурс подчерк­нет энергичное выражение лица).

Угол   наклона,   который   образуется, как мы уже говорили, между прямой линией от  переносицы  к   середине   подбо­родка и воображаемой вертикалью, укажет на некоторую запрокинутостъ головы назад.  Отметка верхней, нижней и боковых границ даст возможность охарактеризовать массу всей головы. Легкой штриховкой обо­значаются светотеневые планы (рис. 35).
 

    Вторая  стадия   работы

    Общие контурные обозначения формы головы сохраняются как ориентиры, но в их пределах происходят поиски индивидуальных особенностей портретируе­мого человека. Уточняются пропорции головы: лобная часть, скулы, глазные впадины, намечаются губы, учитываются перспективные сокращения частей лица и их простран­ственное положение к целой массе головы (рис. 36),
 

    Третья   стадия  работы

    Так же, как и в предыдущих двух стадиях работы, уточняются пропорции — соотношение крупных масс объема; начинается разработка подробностей. В глазных впади­нах определяется форма самого глаза. Легким тоном моделируются боковые грани носа и его нижний край, лобная часть, скулы и подбородок. Просматривается связь носа со ску­лами и губами (рис. 37). Для более ясного понимания того, как планы одной части лица связаны с другой, необходимо на этом этапе работы уяснить себе профильное по­ложение данной головы, для чего следует наметить профильную линию, которая на своем пути сверху донизу укажет, как одна часть лица выступает по отношению к другой.

    Четвертая  стадия работы

    Теперь в значительно большой сте­пени прорабатывается как анатомическая, так и объемно-тональная характеристика натуры. Все формы становятся более яс­ными в силу того, что контуры допол­няются полутонами и тенями. В проту-шевку большой формы включаются все новые детали. Глаза замыкаются веками в такой мере, чтобы был выражен откры­тый, исполненный решительности и серь­езности взгляд. Это выражение лица под­черкнут стянутые к середине лба над­бровные бугры.

    Общий светотеневой контраст начина­ет постепенно усиливаться. Темные воло­сы, ложащиеся тяжелыми прядями, прора­батываются во взаимосвязи с конструктив­ными особенностями черепной коробки. Одна из главнейших задач предпо­следнего этапа работы над рисунком за­ключается в установлении близкой к окончательному решению тональной силы переходов от блика к наиболее темным местам в тени. Одновременно учиты­ваются окраска кожи лица, цвет темных зрачков глаз и цвет волос (рис. 38).

    Пятая   стадия   работы

    Вследствие того что в процессе прорисовки деталей и установления их тональных напряжений может быть утрачена цельность в построении всего объема головы, возни­кает необходимость еще раз уточнить все формы — малые и большие.

    Светлый фон и костюм, заполнивший своей темной массой нижнюю часть листа, резче выявят и подчеркнут силуэт головы (рис. 39).

    От начала до завершения работы над этим рисунком нами преследовалась главная цель — правильно нарисовать не вообще человека, а именно данного человека с присущими только ему одному характерными особенностями. В такой же методической последовательности выполнялся и учебный рисунок под номером 40.

    «Не схватишь характер, не скажешь правдиво»,— говорил академик архитектуры А. В. Щусев. После того как вы познакомились с рисованием головы, изучили и поняли методиче­ские принципы предложенных таблиц по рисованию живой головы, нам хочется расска­зать более подробно о тех рисунках, которые мы приводим в качестве образцов.

Начнем с рисунка Ф. Малявина (рис. 41}, на котором изображены две крестьянки: совсем молоденькая девушка и глубокая старуха.

    Мягкий овал лица, округленные щеки и лоб, идеально симметричен слегка вздернутый нос, наблюдательные глаза обращены к зрителю, тонко очерченные губы — вот, в сущ­ности, все, чем определяется характер головы девушки. Стоящая рядом с ней старуха также глядит на зрителя, но все в ее облике иное: симметрия лица нарушена, нос и рас­крытый рот асимметричны, обнажены шейные мышцы, вокруг рта и над губами залегли глубокие складки, скулы выдаются, глаза запавшие, взгляд мутноватый — все определяет

собой возрастные признаки очень старого человека. Изменилась и сама техника рисунка: если лицо молодой девушки исполнено плавными линиями и легкой протушевкой, то на старческом лице мы видим резкие штрихи, например на лбу и скулах.

    Такую же разницу можно проследить и в изображении рук: плавная линия изгибов пальцев, запястья — у девушки и резкие линии костистых рук со вздутыми жилами — у старухи.

Рисунок Малявина говорит о том, что художник не просто документально рисовал двух крестьянок, но имел цель сопоставить два возраста, два характера, два выражения лица. Это сопоставление заставило рисовальщика найти соответствующие средства рисунка для передачи возрастной и психологической характеристики человека.

    На рисунке Рубенса (рис. 42), изображающем двух молодых девушек, мы находим плавность линий, округленность штриха, обобщенную прорисовку прядей волос, неж­ной шеи, пухлых губ. Округленность форм и всего объема головы контрастирует с изло­мами шелковых одежд.

«Портрет С. С. Щербатовой» О. Кипренского (рис. 43) интересен тем, что здесь можно наглядно проследить логическую связь между поворотом головы и движением торса. Этим рисунком Кипренский как бы напоминает молодому рисовальщику о том, что нельзя строить голову изолированно от фигуры. Тот или иной поворот головы всегда надо соотносить к торсу, к плечевому поясу, к движению рук.

    Какими техническими средствами пользовался художник в «Портрете Щербатовой»?

Молодое, выразительное лицо изображено мягкой протушевкой с темными ударами на зрачках, бровях, губах. Лицо обрамляется великолепно проработанными витками темных волос. Чепец и платье, типичные для того времени, прорисованы гораздо мягче, чем голова. Небрежно наброшенный на плечи платок подчеркивает позу женщины, естествен­ное движение фигуры, великолепно вписанной в лист. В целом этот портрет можно рас­сматривать как выразительное композиционное сочинение.

    Перед нами рисунок Тициана (рис. 44), почти набросок. Четко обрисован силуэт головы: в теневых впадинах, обобщенных до предела, посажены глаза — зрачков совсем не видно, тень под носом едва намечена; губы и рыхлый подбородок даны полутоном. Три — четыре штриха определяют то положение складок лба, когда человек сосредоточился на какой-то мысли. И тем не менее в целом рисунок дает полное представление о пожилом человеке, с горбатым носом, с дряблой, ожиревшей кожей лица.

    Рисунку доступна не только объемно-пластическая возрастная характеристика изображаемого человека. Разберем на двух примерах, как средствами рисунка художник вводит нас в мир глубоких человеческих переживаний.

    Этюд-рисунок к картине И. Крамского «Неутешное горе» (рис. 45) сделан на шероховатой бумаге жирным карандашом, предельно обще. Самое выразительное здесь — рисунок глаз, обобщенная лепка складок лба, передающих безмерное душевное страдание — неутешное горе женщины-матери.

    Лаконично обрисован профиль человека в рисунке В. Сурикова «Стрелец» (рис. 46). Орлиный нос, насупленные брови, широко раскрытые глаза, страдальческие складки на лице, встрепанные волосы — все это характеризует то трагическое состояние, в котором пребывает изображаемое лицо. Это одна из самых выразительнейших голов Сурикова к картине «Утро стрелецкой казни». Рисунок сделан почти контурно; лег­чайшей протушевкой определены лишь глазные впадины, затылок и мышцы шеи. И тем не менее художник достиг объемности, исключительной убедительности образа.

    В качестве приложения к этой главе мы даем еще несколько рисунков для самостоятельного анализа их качества и рисовальных приемов(рис. 47, 48, 49, 50, 51, 52).